Спитакское землетрясение 37 лет спустя. Истории выживших и героизм врачей
7 декабря в СНГ вспоминают одну из самых страшных катастроф – землетрясение в Армении. В 1988-м вся советская страна пришла на помощь тем, кто оказался под обломками Спитака, Ленинакана и Кировакана. Корреспондент «МИР 24» Лилит Мадунц съездила в эти места через 37 лет.
Мощность Спитакского землетрясения почти в восемь раз превысила разрушительную силу атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму. Всего за 30 секунд Спитак и близлежащие города превратились в руины. Тысячи людей пострадали, десятки тысяч остались без крыши над головой. Но даже в тот трагический день нашлось место чуду. Есть те, кто 7 декабря отмечает свой второй день рождения, люди, которых спасли буквально из-под обломков. И во многом это стало возможным благодаря тому, что на помощь Армении пришла вся советская страна.
Азнив Наслян — одна из тех, кому удалось выжить. Когда началось землетрясение, она была на уроке биологии. За доли секунды здание школы превратилось в груду обломков. В эту же минуту на другом конце города погибла ее мама. Но Азнив об этом узнала лишь год спустя.
«Мои родные рассказывают, что тогда мы общались в основном письмами. Я помню, как получила письмо от папы. Я спросила его, как мама, и он написал: «Мама в порядке». Но на самом деле мамы уже не было в живых. Мне тогда ничего не говорили. Все вокруг знали, но молчали», – поделилась Азнив Наслян.
Уже через несколько часов на помощь прибыли первые спасатели из Грузии. Со всего Советского Союза направлялись врачи, военные, строители — тысячи людей, чтобы разбирать завалы и вытаскивать раненых.
«В первые часы мы окликали друг друга. Когда кто-то не отвечал на наши оклики, мы понимали, что этого человека уже нет. Больше половины класса погибло. Кто-то умер в больнице, кто-то не дожил до спасения. Из 40 человек осталось 20», – рассказала Азнив Наслян.
Почти у каждого спасенного – синдром длительного сдавления конечностей и острая почечная недостаточность. Каждому нужна помощь врачей. Среди тех, кто приехал одним из первых, был и нынешний директор Медицинского центра Гюмри Армен Исаакян. В 1988-м он был студентом медицинского факультета.
«Отовсюду доносился плач детей, зрелище не для слабонервных, конечно. Мы помогали, чем могли. Конечно, самым тяжелым было спасение детей. Эта картина до сих пор перед глазами».
«Я был в школе, мне было 14, был на уроке физики», – поделился заведующий отделением реанимации интенсивной терапии, заместитель директора по лечебной части Медицинского центра Гюмри Армен Хачатрян.
Ему до сих пор тяжело вспоминать то, что произошло 37 лет назад. Хотя Армен уже опытный врач.
«Школа развалилась, большая часть нашего корпуса. Я был на третьем этаже. Школа развалилась. Я был под обломками 5-6 часов. Дней 20 я лежал в реанимации, потом перевели в травматологическое отделение», – рассказал Армен Хачатрян.
По всем медицинским показаниям ему должны были ампутировать ноги. Перебитые тяжелыми обломками кости практически невозможно восстановить.
«Делали массаж, лечебная физкультура. Когда нам не хотелось, потому что это было трудно, мы говорили «не могу». Но была тетя Марина, она говорила: «Нет такого слова», – поделился воспоминаниями Армен Хачатрян.
Азнив провела под завалами на 10 часов больше. Ее нашли в крайне тяжелом состоянии и вместе с Арменом отправили на самолете в Москву. Спустя 37 лет известно о 25 тысячах погибших. Более 19 тысяч получили ранения, а около 500 тысяч остались без крова. Тех, кто выжил, отправляли на лечение и реабилитацию по всему миру. Больше всего пострадавших приняли клиники Москвы. О том, как их встречали в российской столице и какую помощь оказывали, выяснила корреспондент «МИР 24» Алена Касаткина.
«Мы находимся на территории российской детской клинической больницы. На момент, когда произошло Спитакское землетрясение, она была совсем новой и работала всего три года. Этот восьмой корпус тогда был единственным. И именно сюда везли детей из Армении. Из аэропорта Внуково сюда транспортировали 165 пациентов», – рассказала журналист.
Ольга Лайшева была молодым врачом, год после ординатуры. Им объявили, что детская клиническая больница готовится принять пострадавших детей из Армении.
«Так называемый краш-синдром, раздавленные конечности. Были дети у нас, у которых не только конечности, но и тело было раздавлено. Соответственно, основная помощь, которую они получали, была хирургическая, гемодиализ, очищение крови».
Краш-синдром может привести к острой почечной недостаточности — смертельно опасному осложнению. От интоксикации страдают внутренние органы. И врачи детской клинической больницы совершили невозможное. 165 детей с раздавленными конечностями, некрозом, и ни одной ампутации. Чтобы спасти всех, Александру Кузину пришлось провести в операционной целую неделю.
«Мы выходили из операционной, нас укладывали на кушетки, массаж. Специальная была такая программа, давали нам послушать звуки. Минут 40-45, небольшое отключение и снова на работу».
Эти фотографии Ольга Арленовна хранит в своем личном телефоне. Каждый из этих пациентов для нее словно родной ребенок. Ольга отвечала за реабилитацию. Они подходили к койке каждого ребенка, проводили полноценный массаж, потом к следующему. И так 165 раз. Когда круг завершался, нужно было снова возвращаться к первому в списке. Домой уходили, чтобы поспать и переодеться, и снова на работу.
«Вот представьте себе детей, которые ждут, приедет папа с мамой или нет. И они не знают, что случилось с папой, с мамой, и мы не знаем. И мы не можем ничего обещать. Когда нашли бабушку одного ребенка... Травматологию тогда возглавлял Александр Сергеевич Кузин. Бабушка одного ребенка подходит к нему и говорит: «Я про тебя поэму пишу. Можно я тебя в поэме назову Геворг? У меня рифма не ложится...»
Александру Кузину не только писали поэмы. Пациенты находят и благодарят его даже спустя десятилетия. Свою пациентку Азнив, которую оперировал четыре раза, помнит до сих пор.
«Там пострадал сосуд. Остался единственный, питающий стопу. И возникло кровотечение из артерии. Удалось наложить швы, восстановить кровотечение, то есть стопа осталась жизнеспособной. И все это в условиях такой гнойной раны. Затем еще дважды».
И все это, как вспоминают сейчас, на самом примитивном оборудовании. Единственный тренажер, который был у реабилитологов, — шведская стенка.
Самым сложным в работе Марины тогда было вдохновить маленьких пациентов снова приложить усилия, чтобы встать с инвалидного кресла.
«Шведская стенка — это место, где мы можем стоять и держаться. И если дети приезжали к нам в коляске, именно шведская стенка помогала нам встать».
Всем спасенным тогда детям сейчас больше 40. Кого-то врачи помнят по именам, кого-то по лицам. Но каждый из медиков российской детской больницы помнит Армена, как самого шумного пациента, который вместе с ними посещал больных, и даже не удивились, узнав, что теперь маленький и напуганный мальчик, который поступил с синдромом длительного сдавливания и почечной недостаточностью, их коллега. Он в свою очередь впервые примерил медицинский халат именно в Москве, чтобы быть похожим на тех, кто спас его жизнь.
Землетрясение уничтожило тысячи домов. Здания оказались просто не готовы к ударам такой силы. Панельные дома, составлявшие основу жилого фонда в Спитаке, Ленинакане и других пострадавших городах, возводились с нарушениями сейсмических норм. Сейчас технологии ушли вперед и люди умеют строить даже многоэтажные дома, которые способны выдержить землетрясения, но в них таятся другие опасности. О них расскажет обозреватель «МИР 24» Роман Никифоров.
